Задерживаться в тайном убежище долго не стоило: мало ли, заинтересуются топтуны, следящие за основной его квартирой, почему жилец засиделся на одном месте, — решат проверить, позвонить. Бывало уже такое несколько раз — звонили и клали быстро трубку или спрашивали какую-нибудь ерунду и извинялись, что не туда попали. Не доверяет ему Корней, контролирует. И правильно делает, что не доверяет. Возвращался Енох тем же замысловатым извилистым путём — арки, проходные дворы, подворотни. Он легко ориентировался в полутьме питерских трущоб, но не он один, — скрыться в их сыром, приглушающем звук шагов мраке легко и преследуемому, и преследователю.

4.6

В дверь колотили сапогом — жёстко и требовательно. Что? Снова? В гетто?.. Какое гетто? Сознание, выброшенное из декораций сна в реальность, ещё доли секунды металось между ними, не в силах выбрать, на чём остановиться. Водитель Корнея и ранее не виданный Енохом боксёрского вида мужчина довольно бесцеремонно оттеснили его вглубь квартиры, быстро осмотрелись, и лишь тогда водитель заговорил.

— Вы почему к телефону не подходите?

— К телефону? — удивился Енох. — Вообще-то я спал, но, честно говоря, я от звонка обычно просыпаюсь, а звонков, по-моему, не было,

— Я звонил несколько раз, — хмуро буркнул второй посетитель. — Никто не брал трубку.

По его тону уже окончательно проснувшийся и пришедший в себя Енох уверился, что «боксёр» врёт и что целью вторжения этих двоих было для чего-то застать его врасплох.

— Собирайтесь срочно, нас ждёт Корней, — сказал водитель, и Енох, поняв, что произошло что-то серьёзное, не задавая вопросов, стал не суетливо, но быстро одеваться. Похоже, что случилось что-то неожиданное и крайне неприятное. Следовало быть начеку. По лестнице спускались цепочкой — водитель впереди, а «боксёр» на ступеньку позади Еноха, и это насторожило его ещё сильней. Машина резко взяла с места, но не развернулась в сторону Большого дома, к кабинету Корнея, а помчалась по утреннему городу, не обращая внимания на сигналы светофора, бешеные гудки прочих авто и вопли их никчёмных владельцев, на Гороховую, к офису бывшего целителя Михаила Александровича Мазина.

Под негромкое возмущение редких прохожих водитель влетел на тротуар и резко остановил машину прямо у входа. Незнакомый Еноху мрачный охранник открыл дверь, неторопливо оглядел их и молча пропустил всю троицу внутрь. Водитель остался в предбаннике, а Енох, легонько подталкиваемый в спину «боксёром», прошёл внутрь офиса. Хозяин кабинета, сжавшись и втянув голову в плечи, сидел не на своём месте, на возвышении, а в низком гостевом кресле и сразу напомнил Еноху того, банного, несчастного и вечно приниженного Мишку Мазина. Над ним, уперев руки в бока, в рубашке с закатанными рукавами и в чёрных на этот раз перчатках нависал Корней. Он успел уже запугать несчастного Михаила Александровича до икоты намёками на паяльник и утюг и теперь выжимал его досуха, выдаивая до последней капли всю немногую известную тому информацию. Плечевая кобура Корнея с торчащей оттуда рифлёной рукоятью пистолета была первым, во что утыкался взор бедолаги Мазина, если он осмеливался поднять глаза.

— Ещё раз спрашиваю: кто отпустил охранника? — орал на него Корней.

— А я вам ещё раз повторяю: я понятия не имею, — ныл в ответ тот. — Это же не мой охранник. Я ему приказывать ничего не мог.

Покрутив головой, Енох обнаружил на диванчике в углу замерших Макса и Матвея, бывшего банщика. Вид у обоих был взъерошенный и изрядно перепуганный, одеты они были кое-как, а Матвей так и вовсе в домашних шлёпанцах на босу ногу, и было ясно, что вытащили обоих из постелей, и довольно бесцеремонно. Они явно старались вести себя как можно незаметнее, сидели не шевелясь и, похоже, не дыша. Тут Енох обратил наконец внимание на отдёрнутую штору и распахнутую дверь в мазинскую «операционную» и тогда сообразил, что случилось.

Корней, решив, что, по крайней мере таким способом, от Мазина добиться ничего не удастся, переключился на вошедших.

— А вы что скажете? — набросился он на Еноха.

— Чтобы что-то сказать, мне хотелось бы понять, что именно произошло, — спокойно ответил тот.

— А вы, значит, не в курсе?

— Уже догадываюсь, но хотелось бы узнать детали, прежде чем высказывать какие-то суждения, — примирительно ответил Енох, понимая, что злить взбешённого Корнея не стоит.

Тот открыл было рот, чтобы то ли разъяснить детали, то ли разразиться злобной тирадой, но в этот момент в комнату со стороны улицы впихнули нового участника — высокого худого мужчину лет тридцати, и Корней тут же переключился на него.

— Ты почему пост оставил, скотина? Кто разрешение дал?

Вошедший не смутился от такого напора и ответил вежливо и твёрдо:

— Меня поставил на этот пост мой непосредственный начальник Никанор Семёнович. И он же в час тридцать ночи пришёл, снял меня с поста и отправил домой, сказав, что не спится ему и что он подежурит сам.

— Никанор? — взвился Корней и бросил взгляд на застывшего у входа «боксёра». Тот, ни слова не говоря, развернулся и быстро вышел из комнаты.

— Так точно, Никанор Семёнович, — чётко, по-военному отрапортовал вытянувшийся в струнку охранник.

Корней как-то обмяк после этого сообщения, отправил охранника дожидаться в прихожую, а сам, развалившись в мазинском высоком кресле, закурил и задумался. Оставшиеся в комнате сидели не шевелясь, и лишь Енох, так и стоявший посреди комнаты, привлёк внимание Корнея.

— Могу я?.. — спросил он, указав на дверь в «операционную».

Корней отмахнулся, мол, пожалуйста. Енох обошёл комнату, но изучать там, собственно, было нечего — установка, в которой до сегодняшней ночи находилась его камера, была открыта. Открывали неумело, явно не зная, как это делается, и замок, срабатывающий от лёгкого нажатия клавиши, просто грубо взломали. Самой фомки, которой его вскрывали, рядом не было — видимо, унесли с собой вместе с камерой. Енох вернулся в кабинет и обратился ко всё ещё дрожащему на гостевом кресле Мазину:

— Что-то ещё пропало?

Тот отрицательно затряс головой:

— Нет… сейф не тронут, и из стола ничего не взяли.

Енох собрался было задать какие-то интересующие его вопросы Корнею, но в этот момент в кабинет быстрым шагом вошёл «боксёр» и, склонившись к уху Корнея, что-то зашептал. По мере его доклада лицо Корнея становилось всё жёстче, губы сжались, выступили желваки. Он вскочил, рванул с кресла пиджак.

— Всем оставаться здесь. — Но дойдя до двери, он обернулся к Еноху: — А ты поедешь с нами.

4.7

На этот раз они мчались через весь город, не обращая внимания ни на светофоры, ни на дорожную разметку, поставив на крышу полицейскую мигалку и распугивая её свирепым воем и встречных, и попутных. На Выборгском шоссе, уже вырвавшись из Петербурга, водитель развил такую скорость, что Енох, любивший быструю езду, напрягся и стал незаметно шарить по сторонам, нащупывая ремень безопасности, которого не оказалось. И всё равно ехали долго. Километров через двадцать после Выборга «боксёр», до того молча сидевший рядом с Енохом на заднем сиденье, сказал водителю: «Где-то здесь, не гони». Тот немного сбавил скорость, и за очередным поворотом извилистого и щербатого шоссе они затормозили у группы из нескольких машин: полицейских, пожарных и одной кареты скорой помощи. В кювете возле дороги дымился обгорелый и смятый остов какой-то машины. От группы куривших рядом полицейских отделился старший, видимо знакомый Корнею капитан.

— Мчался под утро, как ненормальный. К границе, похоже, торопился. Ну, наш патрульный за ним погнался, а он ещё ходу прибавил. Вот и не удержал машину на повороте. Шоссе-то в это время влажное — роса… По номерам вычислили, что ваш, вот и позвонили.

— Он один в машине был? — спросил Корней.

— Вроде один. Никого больше не обнаружили, — уверенно ответил полицейский. — Вон, в скорой можете посмотреть, что от него осталось. Там и опознавать нечего.

— Что-то интересное в машине нашли?

— Вроде нет… Личные вещи — в Финляндию же человек собирался, должно быть, на выходные отдохнуть.. Да и от вещей-то тех ничего не осталось — выгорело ж всё дотла. Когда пожарные приехали, так и тушить нечего было, — осклабился полицейский.

— Мы покопаемся, — то ли вопросительно, то ли утвердительно сказал Корней.

— Да пожалуйста, — махнул рукой капитан. — Следак уже всё сфоткал и запротоколировал. Все, что найдёте — ваше. — Ухмыльнулся он.

Корней кивнул «боксёру» и водителю. Те молча